эй, парни, да у этого таракана люди в голове...
нить потеряна... неважно, вот еще одна, не достаточно ли будет слабого шевеления, мизерного оседания или сдвига, которые привели бы в движение, принцип лавины, шар покатился бы, волнение передалось бы каждой частице, появились бы средства передвижения, путешествия, деловые и развлекательные, научные экспедиции, воскресные прогулки, пикники и экскурсии, медовые месяцы на родине и за границей, долгие, печальные и одинокие скитания под дождем, я перечисляю лишь самое важное, занятия спортом, беспокойные движенья в постели, физзарядка, писчий спазм, агония, озноб и трупное окоченение...
к сожалению, все упирается в слова, в голоса, этого не следует забывать... трудно также не забыть, томясь жаждой деятельности, в стремлении покончить с делом, чтобы дел оставалось меньше, и нет смысла в жажде, в голоде, нет, голод ни к чему, достаточно одной жажды, нет смысла рассказывать самому себе истории, чтобы убить время, истории время не убивают, ничто не убивает время безо всякой причины, томясь жаждой, ища повод поговорить, находя повод, cнова его теряя, еще более томясь жаждой, болтая вздор, думая, что все это значит. а теперь довольно об этом, если только, прекрасная мысль, поискать именно там, последнее небольшое усилие.. снова безудержная болтовня, смерть от жажды, искать неустанно, пусть все так и останется, во льду и в жаровне. место то же, воздух, стены, пол, потолок, слова те же, со мной целый мир, я – воздух, стены, пространство между, все подается, открывается, расплывается, плывет, падает хлопьями, они сталкиваются, сливаются, разлетаются, куда бы я ни пошел, я нахожу себя..
все это я: спасенный, потерянный, заблудший, не имеющий почвы, куда мог бы опуститься, не имеющий неба, где мог бы развеяться, труха слов слетающихся, чтобы сказать, что я – это они, все они, и те, что сливаются, и те, что когда-нибудь обязательно встретятся, – нечто совсем другое, бессловесное нечто в пустоте, в твердом замкнутом сухом холодном черном месте, где ничто не движется, ничто не разговаривает, и что я слушаю и ищу, как зверь в клетке, рожденный от зверей в клетке, рожденных в клетке и умерших в клетке, рожденных и затем умерших... одним словом, подобно зверю, это одно из их слов...
к сожалению, все упирается в слова, в голоса, этого не следует забывать... трудно также не забыть, томясь жаждой деятельности, в стремлении покончить с делом, чтобы дел оставалось меньше, и нет смысла в жажде, в голоде, нет, голод ни к чему, достаточно одной жажды, нет смысла рассказывать самому себе истории, чтобы убить время, истории время не убивают, ничто не убивает время безо всякой причины, томясь жаждой, ища повод поговорить, находя повод, cнова его теряя, еще более томясь жаждой, болтая вздор, думая, что все это значит. а теперь довольно об этом, если только, прекрасная мысль, поискать именно там, последнее небольшое усилие.. снова безудержная болтовня, смерть от жажды, искать неустанно, пусть все так и останется, во льду и в жаровне. место то же, воздух, стены, пол, потолок, слова те же, со мной целый мир, я – воздух, стены, пространство между, все подается, открывается, расплывается, плывет, падает хлопьями, они сталкиваются, сливаются, разлетаются, куда бы я ни пошел, я нахожу себя..
все это я: спасенный, потерянный, заблудший, не имеющий почвы, куда мог бы опуститься, не имеющий неба, где мог бы развеяться, труха слов слетающихся, чтобы сказать, что я – это они, все они, и те, что сливаются, и те, что когда-нибудь обязательно встретятся, – нечто совсем другое, бессловесное нечто в пустоте, в твердом замкнутом сухом холодном черном месте, где ничто не движется, ничто не разговаривает, и что я слушаю и ищу, как зверь в клетке, рожденный от зверей в клетке, рожденных в клетке и умерших в клетке, рожденных и затем умерших... одним словом, подобно зверю, это одно из их слов...