идешь к врачу. читать дальшеидешь с опасением, испытывая что-то вроде озноба. и знаешь ведь - сейчас он обязательно натянет свои резиновые перчатки и полезет тебе в самое горло. и вот попадаешь на лестницу этого старого выцветшего кирпичного дома и забываешь о том, что тебе предстоит... у каждой двери табличка - “посторонним вход воспрещен”, рядом с ней еще одна .. она загорается время от времени, издавая какие-то непонятные звуки. еще старомодный звонок - с рычажком. нажимаешь кнопку - не звенит., странно, может это и не звонок вовсе? тогда толкаешь дверь, предварительно дернув эту милую железную штуку. и вот, попадаешь внутрь... надо же, какие низкие потолки, какие славные кафельные плиточки по бокам. врач сидит у окна, что-то пишет сосредоточенно. увидев меня - улыбается так хитро, будто норовит вырвать зуб без разрешения. хотя что уж - любезен, мил, хотя сообщает вещи не очень приятные. помощница рядом - милая, пожилая женщина. у нее брови тоненькой ниточкой тянутся от виска к виску, кажется нарисованные. а руки.. такие руки могут быть исключительно у людей не старше пятидесяти. ни одной трещинки, ни одной задоринки. она предлагает сесть. говорю:
- как у вас славно. - еще бы! нашей поликлинике двести лет! - да что вы? - говорю. - а выглядит моложе.
когда собираешься сделать отчаяние правилом жизни и, решив, что все бесполезно, замыкаешься в своем отвращении., - жизнь не может сводиться к отчаянию. чувство не должно вытеснять трезвый взгляд на вещи.
когда в старости человек становится мудрым, ему, вероятно, бывает стыдно признать, что не всегда он был таким нравственным. стыдно вспоминать поступки, шедшие вразрез с предписаниями. слишком рано или слишком поздно - значения не имеет!
мой сосед настолько свыкся с туберкулезом, что организм его научился если не преодолевать, то приспособляться к нему лучше, чем организмы более сильных соседей.
каждый день, после короткой утренней передышки, небо падает стеной дождя. она надвигается медленно с северо-запада. она летит не на ласточкиных крыльях, как низко летит гроза, беременная ливнем, прерывисто дыша, угрожая. она приближается мокрыми грачиными взмахами, нехотя, отяжелевшая и неопрятная. сначала исчезает церковь на другом берегу Одры, потом высокие деревья, потом крыши домов.
ну, вот. мы остались с глазу на глаз с водяными потоками..